Педагогические гении

4 года назад я прочитала “Чудо” Р.Дж. Паласио, а затем дала эту книгу моему мужу. Ознакомившись с ней, он вспомнил одно произведение из своего детства. Со временем я и думать забыла о нем, но в эти новогодние праздники не просто вспомнила, а даже получила ту самую книгу в дар.  

Мужу было около 12 лет, когда он впервые прочитал эту историю. Я читала эту книгу 1976 года выпуска и почему-то представляла себе, как мальчик-подросток точно так же заглядывает и знакомится с ее страницами. Свекор отдал нам некоторые детские книги, очень старые, и я с радостью отвезла их домой.

“Я умею прыгать через лужи” (“I can jump puddles”) была выпущена в 1955 году. Ее автор – Алан Маршалл (1902-1984), уроженец Австралии. Всё, что написано в этой книге – абсолютная правда, даже имена не изменены. Путешествуя по страницам повести, вы погружаетесь в подлинную жизнь сельской Австралии начала XX века. Автор настолько мастерски описывает людей, природу и повадки скота, что кажется, словно слышишь голос камышей, уток, лошадей, быков. А сколько подробностей о конях! Отец мальчика был объездчиком лошадей, тем и зарабатывал себе на жизнь, а потом вся семья переехала в Мельбурн по двум причинам: четвероногих постепенно заменяли автомобили, а Алану надо было учиться на бухгалтера, чтобы самому зарабатывать себе на жизнь.

.... Начнем с самого начала. 2 мая 1902 года у Маршаллов родился третий ребенок, первый сын. Как был рад отец, как мечтал поскорее научить его ездить на лошади, да и вообще всем делам, которые, как он рассчитывал, они будут делать вместе! Однако… Случилось непредвиденное. Малыша поразил вирус полиомиелита. У педиатрии, как и у акушерства, был очень долгий и мучительный период развития, ведь очень долго они не выделялись в отдельные дисциплины. Поэтому доктор Крауфорд, ничего не смыслящий в детском параличе, дал варварские рекомендации матери мальчика по выпрямлению ног. Описание этого действа вызывает настоящий ужас, но именно так предлагали “лечить” это страшное заболевание. Впоследствии малыша положили в больницу, хирург там оказался намного лучше предыдущего невежи-доктора, сделали операцию. Алан провел там очень много времени, а при выписке родителям сказали, что ходить их ребенок не сможет никогда.

Больше всего в этой книге меня поразили родители Алана. Представить невозможно себе, до какой глубины отчаяния они могли дойти! Ведь это начало XX века, никаких суперсредств не существовало. Чего только они не делали: мазали мазями, пытались как-то поменять ситуацию, но, в конце концов, смирились, причем правильно смирились, без натяжек (идеальное поведение, как я писала ранее здесь). 

Самое главное, что они не только не отвернулись от мальчика, но сделали всё для того, чтобы он как будто не подозревал, что никогда не сможет ходить, а уж ездить на лошади – тем более. Несмотря на это, они гордились своим сыном. Знаете, это по-настоящему святые родители, они и впрямь достигли высшей степени святости в воспитании своих детей. Читать их монологи-размышления, а уж тем более диалоги с сыном – это просто учебник или энциклопедия по педагогике. Никогда прежде ничего подобного я не читала и не видела.

Подумать только! Все вокруг недоумевали и постоянно приговаривали с причитаниями, что никак не могут понять родителей Алана, но это именно потому, что те вели себя истинно и правильно, и как же повезло мальчику, что он родился именно в этой семье! Страшно даже представить, что бы было, если… Он бы никогда не стал бы таким, каким стал, это однозначно.

А как понять, ну скажите мне? Если для тебя человек на костылях, постоянно волочащий одну больную парализованную ногу за собой, - однозначно калека, то ты так и будешь смотреть на него сквозь костыли или инвалидную коляску. А вот родители Алана слово “калека” не только вслух не произносили, но даже и не думали о нем. При этом они полностью смирились с тем, что их сын немного не такой, как все остальные. Да, он всю жизнь будет ходить на костылях или ездить в инвалидной коляске, но это не помешает ему участвовать в соревнованиях по бегу (!) наравне со здоровыми бравыми малыми, драться со здоровым задирой на палках (кстати, с разрешения родителей), прыгать через лужи, ездить на неделю со старым знакомым по работе. Честно: я бы не отпустила, но это воистину святые родители! Они отпустили своего ребенка на неделю (!) в густые непроходимые леса, куда ездил их сосед Питер на лесозаготовки, и только воскресенье проводил с своей семьей. Там жили несколько мужчин, одна женщина, жена лесоруба, с тремя маленькими детьми. И надо же так! Иногда проскальзывало в их разговорах “калека” и столь ненавистная Алану жалость, которая всегда была неуместна, но, по большому счету, все мужчины обращались с мальчуганом на равных.

- Что тут плохого? – сказал он возмущенно Артуру. – Это хорошая песня. Алан знает, что он калека, верно? И мы знаем.

Артур встал и, наклоняясь через стол к Принцу, сказал ему тихо:

- Вот тут ты ошибаешься, Принц; он не знает, что он калека. – Артур выразительно взмахивал пальцем после каждого слова. – Он никогда не узнает этого, даже если проживет сто лет.

(здесь и далее цит. по кн. Маршалл А. Я умею прыгать через лужи. – М.: Детская литература, 1976)

А еще Алан научился плавать, что было затруднительно даже для самых обычных детей и их родителей. Но кульминацией, пожалуй, было то, как он выехал на лошади по кличке Зведочка перед матерью и отцом. Они не могли поверить своим глазам. Их сын ездит верхом! Немыслимо и неслыханно для человека, у которого одна нога полностью парализована, а позвоночник искривлен. Лошадь управляется ногами, да и залезть на нее как?! Но Алан тренировался не один год, набил множество шишек и все-таки добился своего. Поначалу лошадь боялась его костылей, но постепенно привыкла, и теперь можно было сойти с нее без особых проблем.

И так вся книга: преодоление себя, борьба с тем, Другим Мальчиком, который постоянно ныл и просил пощады, борьба самая трудная и жестокая – с самим собой, со своим беспомощным телом, в то время как разум требовал бежать вперед, а можно было тлько либо ползти, либо падать кубарем, а затем изо всех сил ползти вверх, уставая, но не отчаиваясь, не требуя к себе особого отношения, а скорее, наоборот. И друзья Алана относились к нему, как в равному: не обращали внимания на его костыли, катались на его инвалидной коляске, дрались и играли, лазали и ушибались, - всё, как в самом обычном мальчишеском детстве.

Рекомендую эту книгу для прочтения, прежде всего, родителям. Принять ребенка, какой он есть, - величайшее искусство. Это относится не только к родителям детей с какой-нибудь болезнью, но и самым обычным. Прискорбно, когда родители всенепременно хотят сделать из своего ребенка какого-то сверхчеловека, не считаясь с его жизнью и особенностями личности.

- Тебе там, наверное, будут мешать костыли, - задумчиво заметил Джо. – В этой толчее на улицах…

- Костыли! – воскликнул я, с презрением отбрасывая мысль о них. – Кто думает о костылях!